Сквозь Пекло - Страница 89

Он поднялся с ложа, и, взяв в правую руку меч, шагнул к решетчатым дверям темницы. Храбр увидев в руках наследника меч, подошел к нему вплотную положил свою ладонь на руку Святозара сжимающую рукоять меча и твердым голосом, сказал:

— Мальчик, сейчас же положи меч, иначе, ты натворишь не поправимых дел о которых погодя будешь жалеть… Послушай меня, сынок.

Святозар хотел было, что-то сказать, и даже открыл для этого рот, но сдержав себя, развернулся, и, подойдя к ложу, вложил меч в ножны, снял сапоги, да улегшись на него, укрыл голову и тело сверху телогрейкой.

— Вот и умница, — довольно отметил Храбр и потер друг о дружку ладони. — А, с ними буду говорить я.

Но говорить не пришлось, так как перепуганные насмерть Гатур и гомозули принесли глубокую мису полную вареного мяса, и, подойдя к дверям темницы, в которой находился наследник, испуганно остановились и завертели головами, страшась потухающего на стенах лазурного света и нападения сзади. Гатур негромко прокашлялся, желая обратить на себя внимание Святозара, но так как тот не подымался с ложа, а около двери стояли, молча взирающие на него Храбр и Стоян, поднял голову, посмотрел в их лица и громким, но прерывистым голосом, сказал:

— Славный наследник восурского престола просим тебя и твоих другов отведать только, что приготовленное мясо. И хотим, тебе, поведать, что скоро прибудет наш царь Гмур, потому как мы послали к нему весть, что ты явился в наше царство!

— Вот это и хорошо! — ответил за Святозара Храбр. — Это хорошо, что отправили к нему весть. Это уже давно пора было сделать, потому как, где это видано, чтобы наследник престола и его воины… — Храбр гневно глянул на Гатура так, что тот от страха присел. — Где это видано, чтобы воины вооруженные мечами, да луками сидели в темницах. И мясо правильно сделали, что принесли, а то на вашей воде, наш наследник совсем исхудал… А уж мне это дюже не нравится, кады наш Святозар худеет…. Так, чего встали глаза округлив, накладывайте мясо в наши мисы, да кормите нас… Да, и не забудьте других темничников накормить, тем же мясом, что и нас, и заберите у них у всех мисы, и помойте, а то они такие грязные на них смотреть противно, а уж есть и подавно.

Последующие дни до приезда Гмура Святозара, другов, да и других темничников кормили вареным или жареным мясом. И присутствовавший при этом Гатур всякий раз низко кланялся и просил наследника, не волноваться так как царь уже скоро прибудет. Святозар, с которым стали теперь уважительно разговаривать смог поведать старшему между рядовичами, что ящер в среднем проходе уже давно не кормлен и дюже голоден, и желательно все же его накормить, потому как не должно содержать в голоде существо столько лет верно служащее гомозулям. Когда Гатур услышал про ящера, то безмолвно затих на месте, ошарашено глядя на наследника, а немного отойдя, спросил:

— А, ты, наследник, откуда знаешь, что он голоден?

— Он сам мне об этом сказал, — усмехнувшись, ответил Святозар. — Да, там и говорить не зачем было, сразу видно, какой он голодный.

— Чего, же тогда, раз он такой голодный… он не съел тебя? — гневно вскрикнул Гатур, и, закрыв рот ладошкой, испуганно зыркнул на Святозара.

— Гатур, я же тебе говорил, — молвил наследник и покачал головой так, что встрепенулись на ней его каштановые, волнистые волосы. — Ты за эти века не поумнел, как был глупцом так и остался… А, он ящер, очень умное существо и сразу признал во мне того, кто я есть на самом деле.

— А, кто же ты есть на самом деле? — удивленно поспрашал Гатур.

— Да, ты, посмотри внимательно…,- молвил наследник и глянул на гомозуля своими голубыми глазами. — Посмотри мне в лицо… ты, что ж не узнаешь меня?

Гатур внимательно вгляделся в лицо наследника и отрицательно закачал головой, Святозар же тяжело вздохнул, и, отойдя к ложу, тихо добавил:

— Наверно, ты за это время еще и ослеп.

Гомозуль ничего не сказал в ответ, лишь раздраженно посмотрел на лежащий на ложе в ножнах меч Кладенец, и убрался из подземелья. А в следующий раз, когда гмуры принесли еду, Гатура среди них не было.

Чопжу после того, как его деревянный божок ожил и превратился в духа, перестал молиться как прежде и падать на колени. Поначалу он еще пытался это сделать, но Нынышу всегда так широко раскрывал рот, часто моргал веками и возмущался, что лонгил даже не успевал доползти до угла, как божок заставлял его подняться. А потом, когда Чопжу возвращался на ложе, Нынышу начинал неназойливо учить его вере в Сварога и его сыновей Сварожичей, постоянно вспоминая своего отца ДажьБога. Не только Чопжу внимал божку, но и сидящие в соседней темницы пятеро лонгилов приникали к решеткам всякий раз, как Нынышу начинал поученье и тоже внимательно слушали его. Они также как и Чопжу перестали ползать на коленях и молиться, и, поставив своих таких же деревянных, но не говорящих, чурбанов, в угол, как повелел им Нынышу, слушали про Сварога. Эти пятеро лонгилов знали восурский хуже, чем Чопжу и поэтому, часто переспрашивали Нынышу, ужасно коверкая восурские слова. Божок всяк раз кривил свои лазурные губы и заставлял Чопжу переводить его слова на лонгилский. Теперь с того края ложа, постоянно слышались перемешанные восурские и лонгилские слова, которые говорил Нынышу, и очень громко переводил Чопжу. От этой нескончаемой говорильни, прерывающейся лишь редким сном божка, у Святозара начинала болеть голова, он недовольно смотрел на Нынышу и Чопжу и просил Храбра угомонить их обоих. Нынышу очень уважал Храбра и когда тот цыкал на божка и Чопжу, сразу замолкал, повелевая молчать и лонгилу. И сидел потом безмолвно на коленях у Чопжу прижатый к рубахе, плотно сомкнув лазурные губы и изредка моргая деревянными веками… Одначе проходило какое-то время и Нынышу вновь размыкал рот, и начинал свой нескончаемый сказ.