Сквозь Пекло - Страница 90

— Ох, нехорошо- то, — всякий раз замечал Лыбедь, когда божок после недолгого молчания начинал свое поученье. — Не хорошо веру-то менять.

— Да, какая у них вера, какая, — разумно говорил Храбр. — Разве то вера, то так шептание перед деревянным чурбаном, да выпрашивание вечного прощения. Да и, что это за жизнь такая… Грешен ты от рождения до смерти, зачем же тогда и вовсе рождаться, зачем жить… И каково твое назначение на земле тады? Неужели это вымаливание прощения за то, что ты родился? Ступил на землю, пошел по ней?.. Нет это не вера… это так неизвестно, что… Вот и не зря выходит, мы их называем язычниками, потому как только языками они и могут чесать.

Глава двадцать вторая

Через некоторое время в подземелье явился Гатур и гомозули, однако еду в этот раз они не принесли. У каждого из гмуров в руках были копья и секиры, которые они благоразумно не направляли на темничников, а держали вертикально вверх. Гатур подошел к темнице Святозара, низко поклонился и сказал:

— Славный наследник восурского престола Святозар, по реклу…

— По реклу Велико-Достойный, — подсказал, прервавшемуся гомозулю, Храбр.

Гатур кивнул головой и продолжил:

— По реклу Велико — Достойный, тебя приглашает в свой дворец доброхот, заботник, рачитель, благодетель, заступник, царь всех гомозулей, рассудительный, Гмур Достохвальный и Достопочтенный, Старший Кузнец всех кузнецов, Величайший Ювелир всех ювелиров.

В подземелье наступила тишина, замолчали все темничники, смолк Нынышу, а Святозар поднялся с ложа и пристегнув к поясу ножны с мечом, оправив кафтан и волосы, усмехнувшись, весьма недовольно проронил:

— Ишь, ты, наплел же он себе величаний… а раньше был просто царь Гмур.

— Ты, пойдешь один, — подходя к двери темницы и протягивая к замку ключ, молвил Гатур.

— Нет, — громко ответил Храбр, и, поднявшись с ложа, встал позади Святозара. — Наследник один не пойдет. Он будущий правитель славной Восурии и не должно ему одному ходить.

Гатур тяжело вздохнул, обернулся на темницу, где сидели други наследника и где, приникнув к решетчатой двери стояли, и безмолвно на все взирали Звенислав и Часлав, и добавил:

— Хорошо, но только два сопровождающих, только два.

— Пойду я, — опередив Святозара, произнес Храбр. — Я и Дубыня.

— Почему это ты и Дубыня? — раздраженным голосом спросил Стоян, и, поднявшись с ложа, шагнул к двери.

— Потому что мы с Дубыней, взрослые люди, — незамедлительно отозвался Храбр, и многозначительно посмотрел на Стояна. — И в случае чего знаем, как себя вести не только с Гмуром, но и… — Наставник понизил голос так, чтобы было слышно лишь Стояну. — Но и со Святозаром… А, ты, Стоян остаешься старшим здесь.

— Ну…,- протянул было Стоян.

Но Храбр его резко перебил, коротко и сердито дохнув:

— Никаких, ну! — И кивнув Гатуру, сказал, — пойду я и из темницы напротив ратник Дубыня.

Гатур открыл темницу, выпустил Святозара и Храбра, и, закрыв за ними железную, решетчатую дверь замкнул замок да развернувшись, направился к темнице напротив, где его ожидал Дубыня. Но подойдя к темнице, он остановился, в нескольких шагах от нее, и стал беспокойно перебирать ключи, висевшие на поясе, на длинной связке, точно не в силах найти нужный.

— Гатур, — сказал Святозар, увидев бесплодные попытки гомозуля найти нужный ключ. — Открывай дверь, не бойся моего дружинника Звенислава, не вырвет он твой язык, я обещаю.

Гатур услышав наследника тотчас разыскал нужный ключ, и, подойдя к темнице, все же опасливо принялся открывать замок и поглядывать на присевшего на ложе Звенислава. Когда он, наконец, отомкнул замок и дверь да выпустил Дубыню, то тут же резко закрыл ее, быстро повернул ключ, и, отскочив от темницы, успокоено выдохнул. Дубыня выпущенный на волю подошел к наследнику и Храбру, пожал последнему руку и поправил сзади кафтан на Святозаре. Гатур вновь поклонился наследнику и повел их сквозь подземелье к поднимающейся площадке. Гомозули вооруженные секирами и копьями окружили наследника и наставников, и все еще направляя острые наконечники оружия вверх, пошли следом за гостями — пленниками.

Поднявшись на площадке в город, и пройдя немного по дорожке отделяющей жилые постройки от рабочих и хозяйственных дворов, повернули налево и вошли в жилые пределы города гомозулей, где справа и слева от полосатой дорожки из агата, ограненной дымчатыми кварцами, стояли прекрасные дворцы. С одной стороны дорожки стояли дворцы из голубой бирюзы и синего лазурита, а с другой стороны дворцы из зеленого нефрита и желтого сердолика. Проходя мимо дворцов, наследник не мог надивиться на них и понять, выдолблены ли они из цельного куска камня, или очень искусно обложены, настолько, что не было видно ни единой щелочки, трещинки. Иногда между синими и зелеными дворцами мелькали постройки из розового кварца, а между зелеными и желтыми, дворцы из красной яшмы. Разбросанные возле дворцов прудики, окаймленные голубыми лазуритами, были в основном круглые и в них плавали крупные желто-серебристые рыбы. В овальных прудиках, берега которых ограняли синие лазуриты, были построены небольшие стены из зеленого нефрита, и по ним струилась вода, создавая нечто вроде маленьких водопадов. Возле дворцов находились миниатюрно вырезанные из фиолетового кварца кусты и деревья, на которых висели изящные каменные ярко — желтые плоды из яшмы.

Дорожка привела прямо к самому высокому в городе дворцу, из фиолетового аметиста с множеством круглых окошек и невысоких башенок. Стены дворца были украшены синими сапфирами, а полукруглая с широкими ступенями из синего топаза лестница вела к распахнутым, из просвечивающегося фиолетового кварца, дверям. Гатур поднялся по ступеням и остановился возле дверей, дожидаясь, когда поднимутся гости, и поравняются с ним. После он суетливо кивнул вооруженным гомозулям приказывая им, дожидаться его подле лестницы и повел восуров в тронный зал, который начинался сразу за дверьми дворца.