Сквозь Пекло - Страница 97

— Ну, может, ты погостишь у меня, совсем немного? — жалобным голосом попросил Гмур, и, переведя взгляд с полупустого блюда, на котором лежало мясо, посмотрел в глаза Святозара.

— Ох, Гмур, — покачав головой, откликнулся наследник. — Я и так у тебя уже нагостился. — Святозар оглядел пустой зал, и, пожав плечо друга, поинтересовался, — ты, лучше скажи мне, где мои други и наставники?

— Им показывает наш город Гальматей, мой старший сын Геннет, — пояснил Гмур и губы его чуть зримо колыхнулись.

— Как Геннет? — удивленно вопросил наследник. — Твоего старшего сына звали Гефий.

Царь внезапно громко и протяжно выдохнул, на глаза его навернулись слезы и дрогнувшим голосом, дюже тихо, он проронил:

— Нет, Гефия, друг мой, нет уже давно… Нет Гефия, Гюлтея, Гердия, Гамра, Гувелла, Гёста убили моих сыновей солуанцы и поллы, очень давно убили. Теперь старший мой сын Геннет, так-то, друг мой.

Святозар увидел, как из голубых глаз царя на щеки потекли слезы, он склонил низко голову и принялся утирать их. Наследник ласково погладил друга по спине, и также негромко сказал:

— Гмур, но за эти века у тебя наверно родились еще сыновья, не плачь, друг мой, по погибшим, не плачь.

— Ах, Святозар, — трепыхающимся голосом объяснил Гмур. — В том то и дело, что больше у меня не рождалось сыновей… Здесь в пещерах дети рождаются весьма редко… так редко, — всхлипнув, добавил царь, — что для нас каждый раз это праздник. Такой праздник… такой… А у меня уже давно не рождались дети. Последней родилась дочь Гурея… и эта радость случилось тоже вельми давно. Знаешь, друг мой, наверно мы вымираем, загнали сюда себя, в эти пещеры и вымираем.

— Вы же бессмертны, Гмур, — продолжая гладить царя по спине, протянул наследник.

— Да, мы, бессмертны, — кивнув, прошептал царь и утер ладошкой нос и щеки от слез. — Но нас можно убить кинжалом, стрелой, мечом… Так, что по сути мы не бессмертны, просто не подвержены как люди хворям…Но смерть и нас не обходит стороной…. Ты, Святозар, ушел отдыхать, а я сидел и думал о твоих словах, о том, что я бьюсь с несуществующим злом и разрушаю свою душу и души моего народа. — Гмур внезапно развернулся к наследнику, и схватив его руки в свои, прижал к груди и быстро, быстро зашептал, — да, да, друг мой, ты тысячу раз прав. Я разрушаю свой народ! Я превращаю души детей моих в черноту!.. Если бы ты знал, как стали они злобны, не только на людей, но и друг на друга… как часто они стали… — Царь на миг затих, и, сделав глубокий вдох вымолвил, — убивать друг друга…Ты представь, друг мой, гомозули убивают друг друга… кинжалом в сердце… Так погибла моя дочь Гёльня… Ее убил собственный муж, а засим зарезал себя, а все потому, что не рождались у них дети… И таких случаев стало все больше и больше…. Ты, прав, ты, прав Святозар, мы стали превращаться… — Гмур затих, и тяжело задышав, да округлив глаза, выпустил руки наследника из своих и закрыл ладонями себе рот, страшась услышать ужасное слово из собственных уст.

— Вы, превращаетесь в ягыню Ерку, это ты хотел сказать, — заметил Святозар и черты его лица порывчато сотряслись. — Еще немного и вы начнете как они разрывать руками плоть людскую, грызть ее и поедать… И тогда придется вас останавливать, так как когда-то я остановил Ерку. — И наследник похлопал по мечу ДажьБога, висящему в ножнах на поясе. — Друг мой, Гмур, ты всегда был светлым сыном Бога, твой народ всегда был чистым и мирным… Прошу тебя пока не поздно, измени тот путь, который ты избрал и который ведет тебя в пропасть к погибели… Я ухожу в Пекло… но я вернусь оттуда… И думаю я, тогда нам стоит возобновить нашу дружбу и стоит восстановить общение между моим и твоим народом. Поэтому я буду ждать от тебя ответного визита в мой Славград, например через год… И еще…Пришло, наверно, время создать сказ про битву восуров и ягыней, чтобы мои люди слышали эти сказанья и помнили о той великой дружбе, которая была между первым восурским правителем Святозаром и доброхотом, заботником, рачителем, благодетелем, заступником, царем всех гомозулей, Гмуром Достохвальным и Достопочтенным, Старшим Кузнецом всех кузнецов, Величайшим Ювелиром всех ювелиров. — Святозар улыбнулся, и, увидев на лице друга изумление, добавил, — кажись в твоих величаниях, ничего не упустил.

Гмур отпустил ладошки прикрывающие рот, и, пожав плечами, поинтересовался:

— Откуда, ты такое величание слышал?

— От Гатура, — ответил наследник.

— Вот же этот Гатур…,- сердито проронил Гмур и нахмурил лоб. — Гляжу я, пора его, пока не поздно, вышвырнуть из старшего между рядовичами… Мало того, что он бестолочь… так еще плетет неизвестно, что… беда с его лживым языком, беда, да, и только.

— Что ж, язык всегда можно вырвать, — негромко засмеявшись, откликнулся Святозар. — Мой друг Звенислав предлагал ему это сделать…ха. ха…ха.

— Придется так и поступить, — улыбаясь в ответ, согласился Гмур. — И попросить твоего друга вырвать Гатуру язык, чтобы он больше ничего не выдумывал и не прибрехивал.

Гмур задорно засмеялся, а через миг уже наново утирал глаза, но только от слез радости. Когда смех затих, царь поднял со стола утиральник, и показал наследнику маленький коробочек, похожий на крошечный сундук. Сам коробочек был сделан из красной яшмы, украшенной на верхней крышке тремя красными рубинами и маленьким золотым крючком, при помощи которого замыкалась крышечка. Гмур открыл крючок, поднял крышку, и внутри сундучка оббитого желтой ворсистой тканью оказался золотой, крученный, тонкий браслет, богато украшенный розовыми, крупными, искусно ограненными алмазами.